Спасская церковь в селе Есаулово - неизвестный памятник архитектуры приенисейского барокко конца XVIII века

Конец XVIII века на территории активно развивавшегося Красноярского уезда Приенисейского края был отмечен появлением ряда возведенных из кирпича церковных построек. Благодаря ярко выраженной новизне своего архитектурного облика они внесли в сложившуюся деревянную застройку некоторых населенных мест уезда не виданный ранее колорит. К числу таких построек, отразивших качественно новый этап в развитии енисейского каменного храмового зодчества, принадлежала Спасская церковь в Есаулово - богатом селе, основанном еще во второй половине XVII века на берегу притока Енисея – речке Есауловке. Это село, расположенное в восьми верстах к востоку от Красноярска, было широко известно находившемся здесь «плотбищем», где местные жители на протяжении длительного времени успешно занимались постройкой речных судов.

По причине полного разрушения в 1930-х годах и отсутствия в руках исследователей иконографических источников есаульская Спасская церковь долгое время не была объектом специального изучения и не нашла своего места в трудах по истории каменной архитектуры Сибири XVIII в. В конце 1980-х годов фотоснимок неизвестной церкви, найденный в фондах Красноярского краеведческого музея, и определенный нами в результате его сопоставления с документальными источниками, как изображение Спасской церкви села Есаулово, стал побудительным мотивом к установлению её строительной истории и позволил сделать некоторые заключения об особенностях архитектурного облика этого без сомнения выдающегося памятника церковной архитектуры Приенисейского края рубежа XVIII-XIXв. (рис.1)

Сохранившиеся документы церковных архивов содержат достаточно подробные сведения о ходе строительства в селе Есаулово каменной церкви. Старый обветшавший трехпрестольный храм села, срубленный в «два апартамента» в 70-х годах XVIII века местными плотниками под руководством приглашенного мастера, к концу столетия перестал отвечать представлениям жителей прихода о красоте своего архитектурного облика. (1)

Решение о возведении в селе каменной церкви было принято на собрании есаульских прихожан, состоявшемся в начале мая 1794 года. (2) По их желанию новая церковь должна была получить трехпрестольную структуру с главным холодным храмом Спаса нерукотворного и двумя теплыми приделами во имя святителя Николая чудотворца и праведного Прокопия Устюжского. По издавна заведенной традиции для руководства строительством прихожанами «из своей братии» были избраны крестьяне Турусов, Садовский, Максимов и Худоногов. Первый из них стал отвечать за сбор денежных средств от «доброхотных дателей». Второй – Садовский получил в «смотрение» вопрос, связанный с обеспечением стройки кирпичом. Третий – Максимов отвечал за поставки бутового камня и извести, а Худоногов - за изготовление связей, поставку «прочей железной поделки» и деревянных изделий. Одновременно есаульские прихожане обязались «как священникам, так и оным строителям быть послушными и ни в чем не отговариваться и во время нарядов быть всегда неукоснительными». (3) Для сбора «разных прикладов» и расхода денежных средств на различные строительные надобности в мае этого же года из Красноярского духовного правления прихожанам Спасской церкви была выдана «шнуровая» книга. После чего летом и осенью 1794 года в селе велась активная работа по заготовлению строительных материалов.

В феврале 1795 года от выборных лиц прихода крестьян Афанасия Турусова, Григория Садовского и Ивана Максимова в Красноярское духовное правление было направлено «доношение» с просьбой о получении благословенной грамоты на заложение новой каменной церкви. (4) В своем обращении прихожане сообщали о наличии заготовленных строительных материалов: двухсот пятидесяти тысяч штук кирпича, пятнадцати тысяч пудов извести и денежной суммы до тысячи рублей. Грамота на заложение каменной Спасской церкви с двумя приделами была выдана в последний день августа 1795 года архиепископом Тобольским и Сибирским Варлаамом. (5)

Сохранившиеся архивные документы сообщают о лицах, привлеченных прихожанами к сооружению нового храма. В октябре 1795 года выборным прихожан крестьянином Иваном Максимовым в Енисейске были подряжены местные мастера: цеховой Степан Дудин и мещанин Матвей Лютых. Сумма контракта на строительство каменной трехпрестольной церкви составила две тысячи рублей. (6)

Предположительно в состав строительной артели Дудина С.О. могли входить его постоянные работники енисейцы: Иван Кочнев, экономический крестьянин Митрей Кочков, Василий Круглый. Их фамилии перечислены в сохранившейся «подрядной» 1799 года на сооружение каменной двухэтажной Троицкой церкви в селе Арейском Красноярской округи. (7) Нельзя исключать возможного участия в работах по сооружению есаульской Спасской церкви опытных кузнецов - енисейских мещан Петра и Козьмы Фаличевых и их родственника красноярского мещанина Николая Фаличева. В 1798 году они подряжались на изготовление «железных связей» с доставкой их из села Есаулово для строящейся в селе Арейском Троицкой церкви. (8)

В мае 1796 года прихожанам есаульской Спасской церкви для дополнительного сбора средств была выдана новая приходно-расходная книга. Эта книга содержит многочисленные сведения о пожертвованиях на строительство новой церкви, главным образом жителями прихода.

Закладка каменной Спасской церкви в селе Есаулово была осуществлена 27 сентября 1796 года. (9) Возведение стен здания началось, видимо, весной следующего года и продолжалось до конца 1803 года. В мае 1804 года священники есаульской церкви Петр Серебряков и Алексей Евтюгин вместе с церковным строителем Афанасием Турусовым сообщали в Красноярское духовное правление об окончании строительства церкви. Как следует из текста сообщения, к этому времени был полностью подготовлен к освящению лишь придел Николая чудотворца, а во втором придельном храме - праведного Прокопия Устюжского чудотворца завершались работы по изготовлению иконостаса. (10) Указом тобольской духовной консистории придельный храм Николая чудотворца было разрешено освятить старым антиминсом, состояние которого специально было обследовано благочинным священником Арейской Троицкой церкви Иоанном Дягилевым. Этот старый антиминс был «священнодействован» еще архиепископом тобольским и сибирским Варлаамом в марте 1770 года и находился в Николаевском приделе деревянной есаульской церкви. (11) Для освящения же Прокопьевского придела из Тобольского архиерейского дома в июне 1804 года в село был выслан новый антиминс.

Как видно из рапорта заказчика церквей красноярского округа Алексея Алексеева, придел Николая чудотворца был освящен 16 октября 1804 года. (12) Освящение Прокопьевского придела состоялось пятого декабря этого же года. (13) Оборудование интерьеров холодного Спасского храма есаульской церкви, требовавшее значительных денежных затрат, как это не редко происходило, затянулось на длительное время. Освящен холодный храм был лишь 18 августа 1826 года (14)

Из рапорта церковного строителя крестьянина села Есаулово Ивана Максимова, направленного в апреле 1805 года в Красноярское духовное правление, становится известно, что к концу 1804 года строительство Спасской церкви в действительности еще не было окончено: оставалась не завершенной её колокольня. Архитектурный объем церковной колокольни был возведен лишь «до слухов» - арочных проемов яруса «звона». В своем рапорте И.Максимов, озабоченный скорейшей достройкой церкви, просил красноярское Духовное правление о понуждении подрядчиков к исполнению условий контракта. (15).) Изученные нами материалы церковного архива не дают ясного ответа на вопрос, когда и кем было завершено сооружение верхнего яруса колокольни. На требование енисейского городничего Карташова о высылке подрядчиков Дудина и Лютыха в село Есаулово для окончания постройки каменной церкви в мае 1805 года местная городская дума ответила отказом. (16)

Сохранившееся в церковных архивах подробное описание 1836 года и единственный известный нам фотоснимок начала XX века позволяют составить достаточно ясное представление о внешнем архитектурном облике есаульской Спасской церкви, не претерпевшем значительных изменений с момента окончания её строительства. (17) Планировочная структура трехпрестольной есаульской церкви восходила к двум ключевым постройкам Центральной Сибири последней четверти XVIII века – Троицкой церкви (1772-1776гг.) в Енисейске и Покровской церкви (1785-1795гг.) в Красноярске. (рис.2,3) С востока на запад на продольной оси здания последовательно располагались помещение храмового четверика с полукруглой алтарной апсидой, широтно скомпонованная трапезная, изначально пространственно объединенная с двумя оттянутыми с востока боковыми приделами, и квадратное основание церковной колокольни. Нарушающая симметрию композиции плана здания небольшая пристройка у северного фасада колокольни, в которой размещалась церковная кладовая, имела позднее происхождение. (18)

Весьма архаичная для конца XVIII века композиционная схема плана есаульской церкви восходила к традициям московского зодчества предыдущего столетия (церковь Симеона Столпника на Поварской 1676-1679г.). Получив отражение в самых ранних каменных храмах Енисейска - соборе Богоявления (1709-1712гг., боковые приделы возведены к 1740 году) и Спасском соборе (1735-1756гг., заложен одновременно с боковыми приделами) одноименного мужского монастыря, эта схема (с одним или двумя боковыми приделами) нашла широкое использование в храмостроительной практике Центральной Сибири XVIII века. О её популярности в церковном зодчестве других регионов Сибири этого времени свидетельствуют ключевые постройки Тобольска (церковь Захарии и Елизаветы 1759-1776г.) и Иркутска (Троицкая церковь 1750-е -1778г.). (рис.4) Примечательной деталью, отличающей планы енисейских каменных церквей (в том числе и рассматриваемого памятника) от упомянутых тобольских и иркутских построек, является геометрическая «чистота» формы ядра планировочной структуры здания. К числу отличительных особенностей форм планов каменных енисейских церквей XVIII века следует отнести и остававшуюся неизменной на протяжении всего этого периода времени полукруглую (нередко значительного выноса) форму алтарной апсиды холодных храмов.

Выразительная объемная композиция есаульской Спасской церкви, сохраняя сложившуюся в приенисейской храмостроительной практике трехчастную продольно-осевую структуру, отличалась хорошо выверенным соотношением архитектурных масс храмовой части и колокольни. Особыми архитектурно-художественными достоинствами обладал храмовый объем здания, эффектное завершение которого представляло собой вариацию пятиглавого венчания авторитетного в среде сибирских ктиторов и зодчих образца – церкви Захарии и Елизаветы (1759-1776гг.) на Базарной площади в Тобольске. (рис.5) При очевидном следовании тобольской постройке формы завершения храмового четверика есаульской церкви получили черты, свидетельствующие о творческом развитии архитектурных качеств первоисточника.

Кубический объем храмового четверика есаульской церкви завершался восьмигранным куполом, наполовину скрытым за волнообразным поясом из удивительно гармонично скомпонованных архитектурных элементов. Каждая грань храмового четверика завершалась энергично вздымавшимся прихотливо изогнутым щипцом с окном-квадрифолием. Широкие мелкопрофилированные карнизы щипцов, повторявшие их сложный абрис, имели сильный вынос, который придавал дополнительную объемность формам щипцов, создавая богатую игру светотени. Над углами четверика поднимались высокие, в один со щипцами уровень, фигурные фронтоны-люкарны с окнами круглой формы. Центральная глава храмового пятиглавия была установлена на высокий трехъярусный восьмигранный барабан, грани которого были прорезаны узкими прямоугольными оконцами. Его основанием служила восьмигранной формы трибуна – выложенный из кирпича объем, перебивавший свод четверика. Особую пластическую выразительность объему барабана центральной главы придавала вычурная колоколообразная форма его купола. Этому же способствовал и известный по более ранним тобольским и енисейским постройкам эффектный прием обработки кронштейнами-волютами ребер подглавных барабанов. В есаульском памятнике он приобрел особенное звучание, благодаря значительному увеличению массы нижних частей кронштейнов.

Высокий, около тридцати трех метров, стройный объем колокольни есаульской Спасской церкви, при сохранении композиционно-конструктивной схемы более ранних тобольских или енисейских образцов (колокольни Покровской церкви (1785-1795гг.) в Красноярске и Благовещенской церкви (1760г.) в Тобольске), обладал индивидуальным архитектурным обликом. (рис.6,7) Двухъярусный восьмерик колокольни покоился на двухэтажном четверике и перекрывался высоким восьмигранным сводом, скрытым металлическим куполом. Грани яруса звона (по сторонам света) завершались фигурными, способствующими слитности масс восьмерика и купола полуглавиями, с нишами круглой формы. Столп колокольни увенчивал массивный восьмерик с покрытием колоколообразной формы и небольшой главкой на фигурной шее. Ребра восьмерика венчания колокольни, вторя барабанам храмового пятиглавия, были оформлены массивными кронштейнами-волютами.

При отказе от двухэтажного построения объемной композиции церкви, по-видимому, в стремлении компенсировать показавшейся недостаточной высоту храмовой части здания, зодчие есаульской церкви значительно увеличили вертикальные размеры её венчания, придав ему пропорции, небывалые ни в тобольском образце, ни в более ранней енисейской Преображенской церкви (1747-1787г.). (рис.8) Высота архитектурных элементов храмового завершения (от венчающего карниза четверика) значительно превосходила высоту самого четверика. В этом отношении, как и в целом, с точки зрения существенной творческой переработки архитектурного первообраза, есаульский памятник может быть выделен среди приенисейских церквей конца XVIII века, принадлежавших к кругу тобольской церкви Захарии и Елизаветы, и поставлен в один ряд с такими выдающимися произведениями церковного зодчества, как Покровская церковь (1769-1773гг.) в Туринске и созданных на её основе в 1820-х годах храмов Зауралья (церкви Флора и Лавра в селе Белоярском и Трех святителей в селе Карачельском, а также со Спасо-Преображенской церковью (1794-1823гг.) в селе Нижняя Синячиха под Алапаевском. (19) (рис.9)

В нарядной, упорядоченно распределенной на архитектурных объемах здания фасадной декорации есаульской Спасской церкви, можно различить несколько источников заимствований. Единообразные по форме обрамления оконных проемов её храмового четверика и боковых приделов, несомненно, восходили к более ранним произведениям приенисейского церковного зодчества 70-80-х годов XVIII века. Заглубленные в толщу стен многообломным профилем оконные проемы (с арочными перемычками в храмовой части и прямыми в боковых приделах) Спасской церкви были фланкированы декоративными стойками с навершиями в виде балясин на массивных капителях. Аналогичными по форме, но значительно более крупными по размеру стойками был оформлен и портал западного фасада есаульской церкви. Этот редкостный в сибирской архитектуре элемент обрамлений, набранный из отдельных кирпичных деталей, отдаленно напоминал вертикальные цепи сдвоенных «триконхов», ранее использованные в убранстве фасадов двух ключевых построек Центральной Сибири последней четверти XVIII века – Троицкой церкви (1772-1776гг.) в Енисейске и Покровской церкви (1785-1795гг.) в Красноярске. (рис.10) Сам же исходный мотив сдвоенных «триконхов» явно имел иркутское происхождение: середина XVIII века в Иркутске была отмечена появлением построек (Крестовоздвиженская церковь, между 1747-1758гг., Вознесенский собор,1749-1767гг.), в декоре которых он впервые нашел свое место. (20)

В 70-90-х годах XVIII века этот мотив был воспроизведен в ряде храмов Забайкалья и Центральной Сибири. Из бесспорно известных построек, где он был использован, это собор Спаса-Преображения (1771-1778гг.) Посольского Преображенского монастыря и церковь Троицы (1798-1817гг.) в селе Арейском под Красноярском. Следует заметить, что, судя по количеству известных случаев применения и продолжительности времени использования, форма декоративной стойки во второй половине XVIII века приобрела, пожалуй, даже бОльшую популярность в храмовом зодчестве Центральной Сибири, нежели в постройках иркутского ареала. Непосредственное представление об этом элементе декоративного убранства есаульского храма, в значительно измененном в сравнении с исходной (иркутско-енисейской) формой виде, дают возможность составить фрагменты стоек, сохранившиеся на фасадах Троицкой церкви (1798-1817гг.) в селе Арейском под Красноярском – еще одном произведении артели енисейского зодчего С.О.Дудина. (рис.11,12)

Верхние части стоек обрамлений оконных проемов в есаульской церкви были связаны между собой прихотливо изогнутой профилированной бровкой. Впервые в каменном зодчестве XVIII века Енисейска этот почерпнутый из арсенала деталей барочного декора элемент был использован в фасадном убранстве верхнего летнего Вознесенского храма (1779-1787гг.) гостинодворской Преображенской церкви. Как и в более поздней енисейской кладбищенской Успенской церкви (1793-1818гг.) барочные бровки весьма гармонично сочетались с рокайльными S-образными элементами оконных обрамлений. Сочетание же бровок с декоративными стойками в обрамлениях окон есаульской Спасской церкви, пожалуй, может быть названо первым, хотя и не единственным, случаем применения на Енисее новой декоративной формы. Её образцом, по-видимому, следует считать обрамления окон храма Преображения на втором этаже соборной церкви (1771-1778гг.) Посольского монастыря, выстроенной на средства енисейского купца М.Веретнова, возможно, не без участия енисейских мастеров. (21)

В числе заимствований, игравших заметную роль в пластической обработке фасадов есаульской Спасской церкви, следует отметить рустовку, получившую распространение в русской архитектуре с начала XVIII века - в период сложения «петровского барокко». Благодаря умело выбранному соотношению размеров полос руста и междурустья, а также умеренности использования самого приема рустовки, руст, покрывающий углы архитектурных объемов есаульской церкви (в нижних зонах лопаток храмового четверика и колокольни, на лопатках боковых приделов) производил впечатление уместной в общем декоративном строе здания фактуры. Непосредственными источниками заимствования этого получившего развитие в приенисейском храмовом зодчестве в последней четверти XVIII века приема декоративной обработки вертикальных членений фасадов, по-видимому, были гражданские и церковные постройки, созданные на основе проектов технически обученных специалистов – архитекторов, землемеров и геодезистов. (22)

В качестве еще одного источника деталей декоративного убранства есаульской церкви можно назвать украинское зодчество XVII-начала XVIII вв. О малороссийских художественных влияниях, игравших, как известно, исключительно важную роль в развитии сибирской храмовой архитектуры на протяжении почти всего XVIII века, свидетельствуют фигурные филенки, помещенные на грани и лопатки «подзвонных» ярусов колокольни. Они напоминают о декоративных мотивах Никольского собора в Нежине (1650-1658 гг.), собора Крестовоздвиженского монастыря в Полтаве (1689-1709гг.), Всехсвятской церкви (1696-1698гг.) на Экономических воротах Киево-Печерской лавры. (23) Ближайшим же аналогом стенных филенок есаульской церкви, по-видимому, было декоративное убранство колоколен Покровской церкви в Красноярске и Троицкой церкви в Енисейске.

Если источник происхождение форм стенных филенок есаульской церкви представляется вполне очевидным, то прием размещения декоративных акцентов на тектонических элементах фасада – лопатках, имел распространение в сибирском церковном зодчестве предшествующего времени. О широком использовании этого восходящего к традициям русского зодчества XVII века приема в архитектуре церквей Центральной и Восточной Сибири XVIII века свидетельствуют многочисленные постройки Енисейска и, в особенности Иркутска, где чрезмерная обработка декором вертикальных элементов фасадов (Крестовоздвиженская церковь) порой лишала их тектонического смысла. Церковным же постройкам XVIII века Западной Сибири и Тобольска указанный прием в целом был не свойственен.

К неизжитым в каменных церковных зданиях Приенисейского края традициям русского зодчества XVII века принадлежала и техника выполнения декоративного убранства на фасадах есаульского памятника. Основной особенностью деталей его архитектурного декора, как и в сохранившейся постройке артели С.О.Дудина – Троицкой церкви в селе Арейском, являлось то, что он составлял единое целое с кирпичной кладкой стен. О высочайшем техническом мастерстве создателей есаульской Спасской церкви можно судить по формам её храмового венчания, которые визуально воспринимались скорее целиком вылепленными из какого-то пластичного материала, нежели сложенными из отдельных мелкоразмерных деталей.

Спасская церковь в селе Есаулово - одно из последних в известном нам ряду произведений храмового зодчества Центральной Сибири рубежа 18-19вв., продолжавших линию развития архитектурных форм тобольского шедевра – церкви Захарии и Елизаветы. Благодаря выдающимся художественным качествам есаульского памятника, его строительство может быть уверенно названо одной из самых удачных попыток воспроизведения вызвавшего значительное число подражаний тобольского образца, а сам памятник может быть признан одной из самых совершенных построек в духе елизаветинского барокко не только на территории Приенисейского края, но и, пожалуй, всей Сибири.

Уверенность в использовании принципов формообразования, смелость в стремлении к индивидуальной и острой трактовке тобольского первообраза заставляет предполагать участие в создании есаульского храма обладавшего серьезным практическим опытом и тонким художественным вкусом технически обученного специалиста. О практике привлечения служивших в Сибири гражданских и военных геодезистов и землемеров, а в отдельных случаях даже столичных архитекторов к сочинению «планов и фасадов» церковных построек, свидетельствуют документально подтвержденные случаи строительства сибирских храмов по предварительно разработанным проектным чертежам. В 40-50-х годах XVIIIв. в Барнауле по заказу царского кабинета деревянные церкви сооружались по чертежам геодезии прапорщика Пимена Старцева. Там же, в 1770-х годах, по проекту петербургского архитектора Д.П. Макулова, доработанному на месте горным инженером И.Медером и подпоручиком П.Поповым, был выстроен в формах барокко каменный Петропавловский собор. (24 В 1766 году по поручению губернатора Д.И Чичерина подпоручиком геодезии И.Бобылевым был сочинен план и фасад Благовещенской церкви в Тюмени. (25) В Тобольске в 1776 году по «планам» сержанта геодезии Андрея Абарина была возведена каменная кладбищенская церковь «Во имя Семи отроков». (26)

И к созданию церкви Захария и Елизаветы в Тобольске, ставшей образцом для есаульского памятника, непосредственное отношение также мог иметь кто-то из столичных архитекторов. С.Н.Баландиным было высказано предположение о принадлежности (без указания конкретного лица) проекта тобольского храма ученику Д.Ухтомского и Ф.Растрелли. (27) По нашему мнению автором проекта церкви Захарии и Елизаветы в Тобольске мог быть один из имевших архитектурное образование сыновей Ф.И.Соймонова, правившего Сибирской губернией с 1757 по 1763 год. (28) Установлено, что в конце 1750-х – начале 1760-х годов в Тобольске под руководством М.Ф. Соймонова был выстроен целый ряд построек. (29) (Известно также, что А.Ф.Соймонов некоторое время служил сержантом в «архитектории», в команде обер-архитектора Ф.Расстрелли. (30) По всей видимости, именно кому то из братьев Соймоновых тобольский храм мог быть обязан своим столичным обликом.

В случае же с есаульским памятником отсутствие в изученных нами документах церковных архивов сведений о предварительно разработанных архитекторских чертежах не позволяет пока приписать его создание кому то из технически обученных специалистов. В этой связи следует предполагать возможность строительства есаульской Спасской церкви по проектным рисункам, выполненным лицами, не имевшими технического образования, среди которых, к примеру, можно назвать енисейского зодчего С.О.Дудина. О подобной, вероятно, имевшей значительное распространение на территории приенисейских уездов практике создания произведений церковной архитектуры свидетельствует, например, история строительства в Красноярске в 1804-1815 годах каменной Благовещенской церкви. Этот храм, задуманный красноярскими жителями почти одновременно с есаульской церковью, сооружался по «планам», выполненным тобольскими мастерами иконостасных дел Григорием Бусыгиным и Алексеем Поспеловым. (31) По этому поводу С.С.Попадюком, в свое время подробно рассмотревшим процесс создания Благовещенской церкви в Красноярске, было высказано справедливое суждение о необходимости отказаться от привычного распространенного мнения будто «европеизация» сибирского зодчества на рубеже XVIII-XIX вв. была связана исключительно с деятельностью профессиональных архитекторов. (32)

Именно этими обстоятельствами, по-видимому, следует объяснять особенности архитектуры есаульской Спасской церкви. Как и тобольский образец – церковь Захарии и Елизаветы, есаульский памятник замечателен стремлением его создателей приспособить ранее сложившиеся местные зодческие традиции к художественно-эстетическим идеалам столичного барокко, прочно завоевавшим вкусы енисейских духовных владык, служилой аристократии и приходского мира во главе с богатым купечеством. Внимательное рассмотрение внешнего облика есаульской Спасской церкви показывает, как из архаичной архитектурной основы, законсервировавшей в себе устоявшиеся формы и приемы зодчих – выходцев из самых низов енисейского посада, буквально вырываются впечатляющие своей динамичностью и изысканной декоративностью массы пятиглавого храмового венчания. Именно в его формах, играющих доминирующую роль в объемной композиции и силуэте здания, следует усматривать сущностную сторону художественно-стилевого образа есаульского памятника – полное «дворцового великолепия и праздничного ликования» столичное европеизированное барокко. В оттененных же формами большого стиля традиционных чертах местных храмов (композиция плана, приемы организации фасадов, полукруглая апсида холодного храма, стилистика и сочетание декоративных деталей), органично взаимодействующих с привнесенными новшествами, его приенисейский региональный архитектурный диалект.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Грамота на закладку в селе деревянной церкви Спаса была выдана тобольским епископом Варлаамом 13 сентября 1774 года. (ГАКК,ф.730,оп.1,д.6,л.33;)

2. По данным 1803 года в Есаульском приходе числилось 385 дворов, в которых проживало 1293 души мужского пола и 1291 душа женского. (ГАКК,ф.592,оп.1,д.400,л.2об.)

3. ГАКК,ф.592,оп.1,д.209,л.14.

4. ГАКК,ф.592,оп.1,д.209,л.13.

5. ГАКК,ф.730,оп.1.д.6,л.33.

6.ГАКК,ф.592,оп.1,д.259,л.47; Степан Осипович Дудин – енисейский цеховой, каменщик. В ведомости сибирских мастеровых за 1792 год показан по Енисейску учеником-каменщиком (ТФ ГАТО, ф.341,оп.1,д.40,лл.357об.-358). В 1794 году проживал в приходе енисейского Богоявленского собора с братом Семеном в доме отца - цехового Иосифа Степановича Дудина (ГАКК,ф.261,оп.1,д.2,л.15). Матвей Кононович Лютых – енисейский крестьянин, каменщик. В ведомости сибирских мастеровых за 1792 год показан по Енисейску учеником-каменщиком (ТФ ГАТО, ф.341,оп.1,д.40,лл.357об.-358). В 1791 году проживал в приходе енисейской Троицкой церкви с братом Яковом в доме отца – служителя Спасского монастыря Конона Дементьевича Лютых (ГАКК,ф.819,оп.1,д.30,л.26).

7.ГАКК,ф.592,оп.,д.329,л.78.

8.ГАКК,ф.592,оп.,д.329,л.74.

9.ГАКК,ф.730,оп.1.д.6,л.1; ф.592,оп.1,д.259,л.39.

10. ГАКК,ф.592,оп.1,д.259,л.39об.

11. ГАКК,ф.730,оп.1.д.6,л.2.

12. ГАКК,ф.592,оп.1,д.209,л.46.

13. ГАКК, ф.730, оп.1. д.6, л.1; ф.592,оп.1,д.209,л.46.

14. ГАКК,ф.730, оп.1. д.6, л.1.

15. ГАКК,ф.592,оп.1,д.259,л.47-47об.

16. ГАКК,ф.592,оп.1,д.259,л.51-51об.

17. ГАКК,ф.730,оп.1,д.6;

18. Сведения о ней содержатся в Клировой ведомости есаульской Спасской церкви за 1901 год. (ГАКК,ф.730,оп.1,д.77,л.1)

19. Каптиков А.Ю. Урал и региональные школы зодчества Вятки и Тобольска второй половины XVIII века. //Из истории художественной культуры Урала. Сб.науч.трудов. Свердловск, 1985,С.23.

20. В свое время томским искусствоведом Ю.Шепелевым было высказано мнение о принадлежности этой формы вертикальных стоек великоустюжскому зодчеству. (Шепелев Ю.Историческая записка к проекту реставрации Троицкой церкви в Енисейске. Томск., «Спецпроектреставрация»,1985. С.32). В качестве обоснования своего мнения исследователем приводились наличники устюжской Сретенско-Мироносицкой церкви (1690г.). В действительности же иркутский мотив сдвоенных триконхов представлял собой вольно переработанную форму парных балясин, широко распространенную в наличниках XVII века. В.П. Шильниковская – автор труда об архитектуре Великого Устюга XVII-XVIII веков ничего не сообщает об аналогах иркутской детали декора. (Шильниковская В.П. Великий Устюг. М., «Стройиздат», 1987)

21. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. М., 1852, С.100;

22. В числе тобольских построек с использованием приема рустовки следует назвать здания купеческого магистрата (1750-е гг.), соборной ризницы (конец XVIIIв.) и Консисторского корпуса на Софийском дворе (1787г.), церковь Семи отроков эфесских (1770-е гг.) на Завальном кладбище, колокольню Софийского собора (1797г.). Среди культовых построек «енисейского круга» последней четверти XVIII в., в которых рустовка стен нашла достаточно активное применение, можно назвать Троицкую церковь (1778-1806гг.) туруханского монастыря, Петропавловскую церковь (1791-1804гг.) в селе Богучаны на Ангаре, Успенскую церковь (1796-1834гг.) в селе Верхнеимбатском, Троицкую церковь (1798-1817гг.) в селе Арейском под Красноярском.

23. Цапеко М. Архитектура Левобережной Украины XVII-XVIII веков. М.,1967.

24.Степанская Т. Храмы Барнаула. //Сибирская старина.№8, Томск,1994,С.41;

25. Копылова С.В. Каменное строительство в Сибири. Конец XVII-XVIII в. Новосибирск,1979, С.43.

26. Кириллов В. Тобольск. М. Искусство,1984,С.203.

27.Баландин С.Н. Культовое каменное зодчество Сибири в XVIII в. Учеб.пособие.Новосибирск,изд. НАрхи, 1994,С.43.

28. О работе сыновей Ф.И.Соймонова в Сибири сообщает Л.А.Гольденберг (Гольденберг Л.А. Соймонов. М., 1966,С.167).

29. Копылова С.В. Каменное строительство в Сибири. Конец XVII-XVIII в. Новосибирск,1979, С.51,53.

30. Бочков В.Н., Григоров А.А. Вокруг Щелыкова. (Путеводитель по историко-мемориальным местам). Ярославль, Верх-Волж.кн.изд.,1972,С.95.

31.ГАКК,ф.796,оп.1,д.4444; Составление «проектов» опытными подрядчиками, а не архитекторами, длительное время практиковалось и в других российских регионах. Так, например, по сведениям А.Ю.Каптикова вятскими архиереями в 1780-х годах дозволялось сооружение храмов по планам «искусных мастеров». (Каптиков А.Ю. Народные мастера-каменщики в русской архитектуре XVIII века (На примере Вятки и Урала). Учеб.пособ., М.,1988,С.45).

32.Попадюк С.С. Историческая справка о Благовещенской церкви в Красноярске. Институт «Спецпроектреставрация» М.,1978г.

Статья написана в 1997 году.